Дон Кинг Джеймс Бастер Дуглас
Станислав Купцов рассказывает историю Джеймса Бастера Дугласа, который сначала потерял маму, а потом нокаутировал пикового Майка Тайсона.
– Сынок, я в тебя верю! – улыбается негритянка и берёт за руку крупного, ладно скроенного атлета. – Ты победишь Майка Тайсона в Японии. Знаю, тебе это по силам, мой мальчик.
Джеймс легонько сжимает маленькую, хрупкую ладонь, серьёзно смотрит маме в глаза и кивает, стараясь выглядеть уверенным в себе мужчиной.
Он не может разочаровать Лулу, ведь она столько всего пережила! К тому же, в последнее время она постоянно болеет – сердечные приступы случаются всё чаще. С тех пор как на его руках умирал младший брат Арти, которому бандиты прострелили горло, он не чувствовал так остро хрупкость жизни близкого человека.
Джеймс смотрит на маму, но видит уже не её, а Чёрного зверя, монстра из кошмаров, чемпиона мира в супертяжёлом весе Майка Тайсона. И вновь ощущает, как удавка страха предательски впивается в шею, да так туго, что парень отворачивается с побелевшим лицом от мамы и заходится в кашле.
Лула делает вид, будто ничего не замечает, но на душе женщины становится неспокойно, и сердце вновь начинает сбиваться с ритма. В который уже раз.
– Лула, дорогая, если наш мальчик будет роботом стоять перед этим упоротым сукиным сыном, ничего путного не выйдет, – скептически вздыхает коренастый мужчина в кресле, отрывая взгляд от свежего выпуска New York Times и снимая очки. – Чтобы победить Майка Тайсона, нужно быть Майком Тайсоном. Это значит, сын должен слететь с катушек, почувствовать себя зверем, у которого есть только жажда убивать.
– Билли, он выбрал свой путь, когда уволил тебя, – на лбу женщины, привыкшей главенствовать в доме, появляются складки. – Ты был динамитом, взрывался на ринге. Это был твой стиль. Честно говоря, мы смотрели каждый твой поединок с ощущением ужаса, когда каждую минуту кажется, что ты сейчас нарвёшься, что тебе вот-вот оторвут голову. И как же хорошо, что наш сын работает на ринге осмотрительнее. Я поддерживаю эту тактику, которую ты почему-то называешь трусливой. Джеймс всегда дерётся осмысленно, взвешенно, что же в этом плохого, Билли? Если ты полезешь на гориллу, безумно размахивая кулаками в разные стороны, рискуешь быть разорванным на части. Понимаешь, на ринге не может быть двух безумных горилл. Одна из них на фоне другой обязательно будет выглядеть жалко. А я хочу, чтобы наш Джеймс не валялся в луже крови на ринге. Это ты затащил его в бокс, ты заставил бросить мечты о карьере баскетболиста, ты навязал ему спорт дикарей, который делает из людей калек. И не смей требовать от сына, чтобы он загубил своё здоровье только ради того, чтобы наш мальчик мог радовать твой извращённый эстетический вкус на ринге. Тебе всё ясно, Билли Дуглас?
– А-а, помяните моё слово – без огня в глазах победить этого дьявола невозможно! – раздражённо отбрасывает в сторону газету бывший боксёр и пристально смотрит на сына. – Не думай, что я в тебя не верю, сынок. Ещё как верю! Но ты почитай газеты, да хоть эту! Люди пишут, что Тайсон отправит тебя в нокаут, вопрос только, в каком раунде. Иные уверены, что ты сам упадёшь, имитируя поражение, едва только поединок начнётся. Как же меня бесят эти журналисты, которые думают, что к тигру в клетку подбрасывают очередного кролика. Если бы они знали, как ты тренируешься, если бы видели, сколько потов ты пролил в тренажёрном зале. И всё же, в одном я согласен с писаками. Нужно, чтобы произошло чудо. И рецепт этого грёбаного чуда точно не в академичном боксе, когда ты выцеливаешь каждый удар, экономя силы, когда ты всё делаешь как по учебнику, давая Тайсону время на его излюбленный приём под названием «тушите свет». Нужно, сынок, чтобы ты, приблизившись к чемпиону, поджёг фитиль, как это делал я, и рванул, да так, чтобы Тайсона сдуло с ринга к чертям собачьим. Нужно, чтобы ты выпустил из себя всю ярость, чтобы от одного твоего взгляда Тайсон обделался как мальчишка. Только это сработает.
– Папа, я тебя услышал, – теперь уже хмурится парень. – Ты учил меня боксу, я прекрасно знаю твою философию. И, конечно же, понимаю, что придётся прыгнуть выше головы, чтобы пройти экзамен в битве с чемпионом. Но я сам выберу тот стиль, который позволит выбить из Тайсона всю дурь. У меня своя дорога к чемпионскому поясу…
В ответ Джеймс слышит лишь неразборчивое ворчанье, но его согревает одобрительный взгляд Лулы.
Когда родители уходят в другую комнату, контендер откидывается на спинку, закрывает глаза и видит то, что преследует его уже несколько месяцев.
Ринг, переполненные трибуны, прожекторы направлены на квадрат. Рефери даёт сигнал, первый раунд начинается.
Он видит Тайсона. Глаза чемпиона на выкате, зубы стиснуты так, что кажется, вот-вот начнут крошиться. Левой рукой он отшвыривает рефери, а правой бьёт Джеймса прямо в голову. Рука чемпиона так быстро и пружинисто отскакивает от туловища, что претендент не успевает уклониться.
Тьма накрывает его, и последнее, что он слышит – разочарованных зрителей. «Бу-у-у! – кричат они, топая ногами. – Бу-у-у!!!»
***
– Дон, ну что тебе?! – ворчит Тайсон, поставив плёнку на паузу и отшвыривая пульт. На экране застыло напряжённое, потное лицо Мохаммеда Али, который размахнулся, чтобы нанести очередной точный удар и приблизить себя к триумфу.
Железный Майк вновь пересматривал невероятный бой в Киншасе между состарившимся кумиром и молодым, полным сил Джорджем Форманом. О, как же Тайсон любит этот бой! Как его завораживает Али, надирающий зад боксёру, который по многим показателям превосходит оппонента. Но уступает лишь в одном – бойцовском духе. И этого вполне достаточно, чтобы проиграть.
Тайсон заставляет себя пересматривать бой вновь и вновь, чтобы не стать новым Форманом. Чтобы помнить – если ты думаешь, что в мире нет никого, способного дать сдачи, то ты полный кретин. Ему хочется вновь ощутить вкус страха, исчезнувший, как только он повзрослел. Железный Майк понимает, что отсутствие тормозов – его тайная ахилессова пята.
– Я сейчас малец занят, Донни-старичок, – продолжает Майк, слыша в трубке тяжёлое дыхание своего промоутера. – Смотрю, как американский любимчик устраивает выволочку мускулистому, но тупому увальню, который отчего-то подумал, что гений ему не помеха…
– Я звоню, чтобы узнать – ты прилежно готовишься к бою с этим, как его… – мнётся на том конце провода Кинг.
Тайсон вновь не уверен, намеренно это делает старина Дон, или и правда у него память отшибло. Хотя в последнее поверить совсем уж непросто – ведь Дон числится промоутером его нового соперника.
Кинг приучил чемпиона всегда быть настороже, от пройдохи можно ждать любого подвоха. Например, сейчас он явно пытается сбить цену его оппоненту, чтобы сделать бой хотя бы чуть-чуть более затяжным. В ход пошёл грязный приёмчик: «Ой, ну а как же зовут эту никчёмность? Джон? Джек? Дин?»
Типа, давай, расслабляйся, кури душистую травку, щупай сладких цыпочек, жри толстых цыплят. Нам нужны раунды, а не нокаут в первом.
Тайсон, расплывшись в презрительной ухмылке, решает поддержать эту игру.
– Вот-вот, – ржёт он в трубку. – И я о том же. Как его зовут? Ты не помнишь, я не помню. Да я на одних видеокассетах подготовлюсь к бою с этим смертничком! Да я просто дыхну на него, и он уже будет биться в конвульсиях. Срал я на него, Дон! Буду тренироваться, ты не переживай, но скажу тебе честно, старичок – без особого энтузиазма.
– Так, Майки, ты совсем охренел… – елейным голосом говорит Дон, и Тайсон корчит гримасу из серии: «Как же ты мне надоел со своими трюками, нафталиновый фокусник».
– (перебивая) Ты вот, Донни, лучше скажи, сколько можно подавать мне соплежуев? Когда ты подкинешь кого-нибудь посерьёзнее, а?
– Майк, не вопрос, будут тебе мозоли на кулаках, но ты не торопи, не учи меня заниматься бизнесом, – «засеменил» языком Кинг. – Сейчас в Японии мы хорошо попиаримся, зал будет полный, ты оторвёшься как следует, обещаю, лучшие рестораны и девочки – твои, ну, как только положишь нашу крошку Хрен-Знает-Как-Её-Там-Зовут на лопатки.
И тут Дон резко меняет тактику, преследуя какую-то новую цель.
– Слушай, до меня доходят слухи, будто ты получил увесистых оплеух от спарринг-партнёра… – заговорил он вкрадчиво. – Знаю, ты – чемпион, но не клади совсем уж болт на тренировки. Усёк? Не вздумай сильно нарушать режим, а то мышцы твои сдуются и будут дряблыми, как сиськи старухи. А нам нужен чемпион, который выглядит атлантом, сошедшим с Олимпа. Ты ведь хочешь всё так же платить по счетам, быть крутым, богатым негром, а?
– Хочу, Донни, ещё как хочу! – стиснул кулаки Тайсон.
Перед его мысленным взором пронеслось убогое детство. Захламленная квартира, пьяный брат, дающий подзатыльники гранитной ладонью за малейшую провинность. Холодильник, за который он прячется, когда родственничек выпьет столько, что превращается в монстра.
И этот его блядский крик: «Где ты, падла, выбирайся, давай поговорим как мужчина с мужчиной!» до сих пор звенит в ушах.
Ощущение полной безнадёги одолевает Тайсона, и он плачет. Дон вновь сыграл в свою игру, и вновь победил.
Хитрый старик терпеливо ждёт, пока непобедимый мальчик успокоится.
– Так что, мы друг друга поняли? – спрашивает наконец промоутер.
– Да пошёл ты! – вдруг орёт чемпион и бросает трубку.
***
Джеймс зло смотрит на боксёрскую грушу и представляет себе милое личико Берты Пейдж – любимой жены, которая могла бы проявить хоть каплю уважения и не выносить мозг перед главным боем в его жизни.
Но стерва хлопнула дверью, бросила его, оставив наедине с Шекспиром и Эспеном, двумя капризными собаками. Теперь приходится выгуливать их каждый день, а если не дай бог забудешь – выскребать их липкое, вонючее дерьмо из тапок.
Он наносит удар, и груша едва не срывается с потолка.
Жаль, рядом нет папы, он бы оценил этот удар. Его отец Билли «Динамит» Дуглас умел драться красиво и бросать молоты в соперников. Включать Майка Тайсона, когда того ещё не было на ринге.
Вот только это не принесло ему титула. А Джеймс очень даже близок к желанному поясу. В рейтинге лучших претендентов его опережает только Эвандер Холифилд.
Его мысли вновь возвращаются к Доррис, любовнице, которая подарила ему сына. Он смахивает слезу и пытается сосредоточиться на тренировке. «Пуф, пуф, пуф», – говорит ему груша после каждого удара, раскачиваясь на ржавом, скрипучем кольце. Он пытается заполнить этим «Пуф» всю свою голову, выбить оттуда мысли об унылой больничной палате, бескровном лице, впалых щеках и потерявших прежний блеск глазах.
Лейкемия пожирала его милую Доррис. Теперь он не узнаёт мать своего ребёнка, и только видит, как из когда-то энергичного, красивого тела болезнь забирает всё самое лучшее.
– Получай! – кричит он и снова лупит по груше так сильно, что теперь не выдерживает даже подвеска, которая вместе с куском потолка отваливается, а груша падает к ногам рыдающего контендера.
Он медленно бредёт к спортивной сумке, достаёт свой любимый «Хэннеси» и делает приличный глоток.
– Йоу, брат, ты только что сделал ещё один большущий шаг к бесславному поражению, – слышит он голос Арти, своего умершего братишки.
Этот голос остался только в его голове с тех пор, как бандюки с какого-то хрена убили семнадцатилетнего парня в бессмысленном уличном инциденте. Какое нелепое завершение жизни…
Второй глоток тоже не приносит облегчения, реанимируя последний разговор Джеймса с отцом. Это был ад. Билли кричал на него так, что едва не лопнули барабанные перепонки.
Билли Динамит Дуглас
Как ему надоели эти склоки, скандалы, разговоры на повышенных тонах! Отец хочет, чтобы он был берсеркером на ринге, и никак не может свыкунться с мыслью, что так, как хочет он, всегда быть не может. У него, Джеймса Дугласа, есть свои планы на бокс, и на бой с Тайсоном в частности.
А пока он сделает ещё глоток «Хеннеси» – в конце концов, разок можно и наплевать на режим. Слишком много навалилось.
***
– Посмотрим, что это за дерьмо мне тут Дон подбросил! – говорит Майк Тайсон, сидя в кафе и попивая эспрессо.
Рядом с ним сидит его приятель и с интересом смотрит, как боксёр, отставив чашку в сторону, вскрывает конверт и достаёт письмо. От бумаги, исписанной мелким, каллиграфическим почерком, идёт запах дорогих духов.
– Дон сказал, это не какая-то там тупая сучка мне пишет, а знаменитая тёлка, – лыбится Тайсон. – На конверте написано её имя – Джойс Кэрол Оутс. Лично я не слыхал про такую. А ты?
– А как же! – отвечает приятель, а чемпион успевает подумать, что уже завтра с этим всезнайкой прекратит всякое общение – надоел до чёртиков. – Она знаменитый поэт, драматург. Номинировалась на Пулитцеровскую.
– Пули… что? – удивлённо вскидывает глаза Тайсон, потом кривит лицо. – А, не важно. Давай-ка посмотрим, что в письме.
И передаёт его приятелю. Тот с благоговейным трепетом забирает листок и, едва скрывая волнение, начинает читать:
«Вокруг вас, Тайсон, витает какая-то особая, тревожная аура. Это ваше ужасающее лицо, непоколебимый властный взгляд… Это ваше нежелание быть гламурным на ринге… Ни шёлкового халата, ни цветастых носков. Только чёрные атласные трусы и боксёрки на босу ногу… То, как играючи вы наполняете ринг атмосферой насилия… Резкая, саднящая боль, гноящиеся раны, что-то омерзительное из прошлого, приобретённое или генетическое, передаётся с вами на ринг. Какой-то мистический дисбаланс вашей жизни устраняется, как только начинается бой. Ваш молотобойный стиль даёт основания предположить, что ваша ненависть основана на личной, внутренней катастрофе. Вы идёте по проторенной дорожке, и есть ощущение, что, следуя по ней, вы испытываете гнев Божий».
– Что, всё? – спрашивает Тайсон, когда приятель смолкает. Тот, бережно складывая письмо и засовывая его обратно в конверт, кивает. Чемпион выхватывает письмо из его рук и рвёт на части.
– Как же меня достали эти мозгоправы! – рычит он, брызжа слюной в лицо приятелю, который быстро соображает, что лучше не отодвигаться и просто терпеть. Всё равно лучше уж так, чем ощущать твердь его кулаков на своём лице.
– Знаешь, сколько я таких заумных, выпендрёжных статеек о себе прочитал? – кипятится чемпион. – Каждый смеет думать, что может копаться в моей душе, в моей голове, что способен понимать, какой я есть. О, эта профессорша небось уверена, что видит меня насквозь. Так послушай меня, Джойс, детка! Это не дано никому, только я знаю себя! Да, я выхожу на ринг, чтобы убивать, но причины, по которым я это делаю, не должны публично обсуждаться людьми, которые ни разу не разговаривали со мной, а биографию узнавали только из жёлтых газетёнок, которые придумают любую ложь ради долбанных рейтингов!
Прекратив рвать на части послание поэтессы, Тайсон сгрёб куски бумаги в ладонь, запихнул их в рот, пережевал и проглотил, после чего запил остатками эспрессо. И только утерев губы, он осознал, что некоторое время сидит за столиком один – приятель куда-то сгинул.
Тайсон подаёт знак официантке, чтобы та принесла счёт.
– О-о! – слышит он через пять минут лебезящий голос девицы, которая принесла квитанцию, но тут же забыла об этом. Похоже, крошка узнала его, несмотря на огромные очки и шляпу, которую он по максимуму сдвинул на лоб.
Железный Майк окатил даму в фартуке тяжёлым взглядом, давая понять, что совсем не хочет огласки.
– Да вы же Майк! – визжит она, словно ей осиновый кол в задницу вставили. – Майк Тайсон!
– Сучка! – рычит боксёр, вскакивает, бросая смятую пятидолларовую банкноту, и пробивает себе путь к выходу, который преграждает лес из ручек – каждый посетитель кафе почему-то считает, что Майк Тайсон обязательно оставит ему автограф.
– Тупые людишки, – фыркнул чемпион, покинув заведение. – Вы повсюду, нигде от вас нет спасения. И все вы думаете, что знаете меня. Нихрена вы ничего не знаете!
Тут он чувствует знакомое покалывание в руках и вдруг понимает, что Дон вновь попал в точку, передав ему грёбаное письмо. Промоутер разбудил в нём демона. Теперь у чемпиона чешутся руки, и он хочет уничтожить Джеймса Дугласа, недоумка, посмевшего посягнуть на его пояс.
А если говорить совсем уж честно, Майку Тайсону просто хочется надрать кому-нибудь задницу.
***
Трубка вываливается из рук Джеймса. Он уже думал, что хуже быть не может.
Его личная жизнь в руинах, мать ребёнка серьёзно больна, с отцом отношения – хуже не придумаешь.
А теперь ещё это.
– Лула, – шепчет он, глотая слёзы, чувствуя, как земля уходит из-под ног. – Мамочка моя!
Ещё недавно она приходила к нему домой с книгой о Майке Тайсоне. Мать и сын долго разговаривали о чемпионе, о предстоящей битве в Японии. В конце концов, Лула коснулась его руки и спросила, испытывает ли он страх.
Это сильно разозлило Джеймса, он даже несколько раз крикнул что-то матерное во всё горло, выпустил пар.
– О да, я вижу, ты злишься, – улыбнулась Лула. – Ты по-настоящему злишься! И это хорошо.
Когда за мамой закрылась дверь, Джеймс почувствовал, что Лула настроила его так, как нужно. Он сорвал голос, зато обрёл спокойствие и уверенность в своих силах.
Но Джеймс ещё не знал, что это была его последняя встреча с мамой.
– Сынок, у Лулы случился удар, – услышал он минуту назад сдавленный голос отца. – Её больше нет с нами.
Эти слова болью отдаются в сердце Джеймса, он опускается на корточки и мыслями уходит в прошлое.
Вспоминает, как десятилетним пацаном прибегает домой. Мама стоит у плиты, а он, плача, дёргает её за подол. Лула нагибается, берёт его за подбородок, внимательно осматривает раны, после чего говорит:
– Надеюсь, тот, кто тебя побил, выглядит ещё хуже?
– Нет, мама, мне больно, пожалей меня! – верещит Джеймс.
Та презрительно отталкивает его:
– Или ты сам дашь ему сдачи, или тебе придётся драться со мной!
С тех пор Джеймс не давал себя в обиду. А мама всегда была рядом, и каждый её совет был для него на вес золота.
Так вышло, что жизнь стала его очередным соперником, а вовсе не Майк Тайсон. Несколько раз она отправила Джеймса в нокдаун. А теперь что? Нокаут?
– Держись, бро, – слышит он голос Арти. – Что нас не убивает, то делает сильнее! Ты должен посвятить маме победу!
Ещё недавно Джеймс был так зол на судьбу, что сорвал с потолка боксёрскую грушу. Теперь он готов пригвоздить к полу Майка Тайсона. Нужно только представить, что он – судьба-злодейка, которая за три недели до боя отняла у него самого дорогого, самого близкого человека.
***
Джеймс «Бастер» Дуглас, пряча сосредоточенное лицо под капюшоном, выходит на токийский стадион и слышит, как его громогласно встречает толпа. Появись он в любом американском штате, реакция была бы куда сдержаннее – а чего ещё ждать человеку, потерпевшему четыре поражения в стране суперчемпионов.
Но здесь, в Японии, он герой, как будет героем и любой другой американский боксёр, посетивший страну Восходящего солнца. Джеймс ещё не знает, но именно он станет в этот день новым солнцем, которое взойдёт на боксёрский небосклон.
Контендер спокоен, нет ни малейшего сомнения в том, что Майка Тайсона он не боится.
Накануне его напичкали антибиотиками – Джеймс умудрился подцепить простуду прямо перед боем. Судьба решила проверить его в очередной раз. Но что такое простуда, по сравнению с тем, что пришлось пережить ему за последний год.
– Давай, побей Тайсона – ради мамы! – слышит Джеймс чей-то возглас, на мгновение останавливается, потом идёт дальше к рингу. Кажется, в его глазах появляется ещё больше решимости.
Чемпион появляется чуть позже. На нём небрежно висит майка, глаза пусты, как будто он смотрит на стену или в потолок. А чего, собственно, Майк Тайсон здесь не видел, в этой Японии? Всё кажется ему будничным уже давным-давно, куда бы он ни приехал.
Сейчас Майк сядет за стол, возьмёт нож и вилку, и съест очередное блюдо. Таких лёгких завтраков в его жизни было и ещё будет немало. То покалывание в руках, которое он чувствовал ещё недавно, куда-то пропало. Плевать, он и без куража победит.
Дон Кинг уже кривляется на ринге, размахивая своими любимыми американскими флажками. Он по-отечески приветствует Джеймса Дугласа, а сам думает, как бы этого неуклюжего верзилу не отправили в нокаут с той же скоростью, с какой Джо Луис положил на настил Макса Шмелинга много лет назад…
Джеймс ждёт гонга с нетерпением, чтобы побороть кошмар, в котором Железный Майк нокаутирует его первым же ударом.
И вот они, наконец, сошлись!
***
Джеймс присматривается к чемпиону, и быстро понимает – перед ним не бог, а обычный человек. И ему нужно просто быть собой, и помнить, что за боем с небес внимательно смотрят Лула и Арти.
В какой-то момент Тайсон срывается и начинает молотить, молотить, молотить. Это длится секунд десять, но Дуглас выдерживает, не забывая отвечать своими любимыми джебами. Кажется, чемпион их не замечает, но претендент знает, что каждый его джеб чувствителен, и чем больше их будет, тем хуже Тайсону.
Чемпион заторможен. Он осознаёт, что ему оказывают сопротивление, но ему кажется, что это происходит не с ним.
Все эти парни, меняющие друг друга на ринге, всё равно падали, кто-то раньше, кто-то позже. Так будет и сейчас. Хорошо, не в первом раунде, так во втором.
Дуглас продолжает изучать чемпиона, и ему всё больше кажется, что тот уязвим. Вот длинный крюк прошёл, вот апперкот достиг цели, а тут и комбинация сработала. Оказывается, и Железный Майк может зашататься под градом ударов. Так, например, в пятом раунде его голова болтается как на пружине, её водит из стороны в сторону после череды хлёстких ударов.
«Мама, я так надеюсь, что ты сейчас смотришь!» – думает Джеймс, и проводит всё новые и новые удачные, пробивные атаки.
«Чёрт бы тебя побрал! – ворчит Тайсон, пытаясь уклониться от очередного удара, но вновь не угадывает направление и чувствует, как в голове звенит. – Это не я, это всё сон, да упади же ты, козёл, да сдохни уже ты!»
Тайсон не может понять, почему сейчас, когда он уже разозлился, его ноги всё равно ватные, его руки всё равно неловкие, его голова всё равно непродуктивная. Глаза чемпиона наливаются кровью, и в восьмом раунде апперкот находит челюсть Дугласа.
Мир покачнулся. Вот Джеймс лежит, видит, как рефери отсчитывает секунды. Но удар, который он получил, узнав о смерти Лулы, был куда сильнее.
Претендент поднимается, чтобы продолжить свою миссию. Он не даёт себе времени для раскачки. Сразу же набрасывается на Тайсона, прижимает его к канатам, бьёт, как какого-то заштатного боксёра, делая то, что никому не удавалось раньше. Просто-напросто избивает ещё вчера неуязвимого, непоколебимого, неподражаемого чемпиона.
Тайсон еле держится, он растерян, зол, потрясён. Этот бой складывается совсем не по тому сценарию, на который чемпион расчитывал. Всё идёт прахом, вся подготовка, все тренировки.
Он надеялся, что если однажды и возникнут проблемы, то его спасёт опыт, багаж знаний, который он получил за все эти годы бесконечных драк в квадрате ринга. Вот только он был уверен, что в Токио всё пройдёт гладко. Возможно, проблемы возникнут в следующем поединке, который, как считал Тайсон, у него в кармане. Всё-таки, у Эвандера Холифилда, который сразится с победителем токийского боя, есть определённая репутация…
Теперь же перед ним стоит лишь одна задача – выстоять, не упасть в нокауте, ведь это будет позор, ещё больший, чем когда-то у Джорджа Формана. Большой Джордж проиграл Мохаммеду Али. А кому проигрывает он, Майк Тайсон? Парню с четырьмя поражениями?
Джеймс на взводе – он хочет бить и бить, стать наконец-то берсеркером, каким желает его видеть отец. И он наступает, лупит по Майку как по манекену. Вот он в очередной раз пробивает защиту апперкотом в голову, после чего добавляет несколько ударов, и чемпион падает.
«Чёрт, да где же моя капа!» – бормочет Тайсон, ползая по настилу.
Он не понимает, где находится, что происходит, лишь знает, что ему надо вставить капу, чтобы смягчить удары парня, который посмел сегодня драться с ним. Парень бьёт больно, поэтому ему нужна капа, где капа?
«И чего этот старик там считает, что это за клоун, пусть прекратит, мне нужна капа, мне больно…» – Тайсон жалок, он сам ещё не понял, что проиграл.
Рефери обнимает теперь уже бывшего чемпиона, когда тот всё-таки поднимается. Небожитель только что стал обычным человеком. Джеймс Дуглас – лучшим боксёром планеты.
И не важно, что совсем скоро жизнь подбросит ему новых неприятностей, будто их мало у него было. Джеймс проиграет следующий же бой, потом чуть не умрёт, впав в диабетическую кому.
Но сегодня он сделал главное – стал чемпионом, и сделал это красиво. Ради брата. Ради мамы. Ради себя.
***
«Эх, идиоты, – подумал Дон Кинг, глядя на пляшущего Дугласа и расстроенного Тайсона. – Один скоро вновь будет никем, с другим придётся повозиться, чтобы снова деньги стал приносить. Но ничего, по-любому вытяну из обоих побольше баксов! Ведь, в конце концов, плевал я на бокс – лишь бы деньги на счёт капали».
ДРУГИЕ ТЕКСТЫ БЛОГА:
— Безумная жизнь самого известного боксера-наркомана. О Джонни Тапиа
— Лучший боксер Третьего рейха, который спасал евреев. О Максе Шмелинге
— Супернокаутер, который убил любимую жену и себя. Об Эдвине Валеро
— Cын рабов, который стал чемпионом мира по боксу и разозлил Джека Лондона. О Джеке Джонсоне
Источник: